Китайская народная республика отмечает свой день рожденья 1 октября. В 1949 году состоялось провозглашение КНР, страны, которая продолжает удивлять в самых разных направлениях и смыслах и выдерживать натиски и притязания, только наращивая экономику и мощь. О том, что сегодня из себя представляет Китай, как он выжил после пандемии, что ждет его в ближайшем будущем, в чем особенности его взаимоотношений с Россией и как в целом китайцы относятся к нашей стране, я поговорил со своим давним другом, доктором исторических наук, профессором, а с недавних пор и директором Института Дальнего Востока Алексеем Александровичем Масловым. О нем ходят легенды, включая ту, что он был и остается шаолиньским монахом (что правда), что он создавал факультет востоковедения в Вышке (что правда), что он знает о Китае все (это почти правда), что его трудно застать на месте (вообще никаких сомнений), что он автор множества монографий о Китае и не только о нем (сами погуглите). Все это так, но лучше один раз услышать.
1 октября 2019 года помпезно отметили 70-летие создания Китайской народной республики. Но за год очень многое изменилось благодаря пандемии. Как за год изменился Китай, насколько он готов к вызовам.
Китай столкнулся с вызовами, часть из которых связана с пандемией, а часть формировалась параллельно и с этой проблемой не связана.
Важно посмотреть, как Китай отреагировал, насколько созданная система вынослива и гибка.
Еще до пандемии Китай столкнулся с проблемой истощения драйверов роста. КНР последнее десятилетие развивался за счет экспорта, который стал дорогим и невыгодным. А значит надо было перестраиваться на внутреннюю промышленность. Второй вызов демографический. Мы наблюдаем нарастание числа пожилого населения, а значит увеличение пенсионного груза и социального обеспечения. Все это тяжело ложится на бюджет и загоняется в себестоимость товара, чтобы нивелировать проблемы.
Третья проблема – уменьшение прямых иностранных инвестиций. Во-первых, в Китае стало сложнее работать с изменением законодательства, а во-вторых, Вьетнам, Индонезия, Малайзия и другие юго-восточные страны предоставляют в некоторых случаях условия лучше, чем Китай. И многие производства стали переводится туда.
Такое ощущение, что мы только что говорили о российских проблемах.
Мы, к сожалению, болеем одним и тем же. Но многие считают, что Китай должен навсегда остаться большой мировой фабрикой, которая обслуживает весь мир. У самих китайцев такого плана не было. Они собирались развивать массовую мануфактуру примерно до 2016 года, а потом переходить на другую модель – наукоемкое, наукоориентированное производство. То есть в известной степени повторить путь Японии, которая шла по похожей схеме в 60-70-е годы прошлого века.
Но перевести гигантский Китай с одной модели на другую значительно сложней, чем Японию и Южную Корею.
Китай рассчитывал, что внешний рынок будет расти примерно так, как он рос до сих пор, а высокотехнологичная продукция будет востребована на внешнем рынке. Часть производства была переведена в США, Европу, другие страны мира. Все это опорные точки для дальнейшего роста. Существующая модель должна была облегчить логистику всех процессов продвижения КНР вперед.
Короновирус взял и нанес удар именно по этим планам перехода с одной модели на другую.
Но ведь есть еще и Дональд Трамп, который последовательно перекрывает кислород развитию внешнеэкономических связей Китая.
А это как раз еще один вызов. Давайте скажем честно, Китай очень достойно вышел из ситуации с короновирусом. По крайней мере, никто пока с цифрами в руках не опроверг официальную китайскую статистику: около 86 тысяч заболевших, около 4600 человек погибло. Это было важное испытание для страны, которое проверило выносливость системы. Если бы Китай рухнул по числу заболевших и умерших – это был бы вызов политической власти Китая. А с учетом других, уже перечисленных проблем, я не уверен, что не начались бы социальные волнения, учитывая сложную ситуацию в Гонконге и Синьцзяне. Но монопольная система Китая показала себя очень хорошо в ситуации всеобщей мобилизации.
Тут еще нельзя забывать и о менталитете самих китайцев, что тоже сыграло свою роль.
Сыграло все. Менталитет, безусловное доверие к власти, реальная готовность власти заботиться о народе, понимавшей, что главное на тот момент не абстрактная экономика, а спасение как можно большего количества людей. “та старая система и нововведения сработали. Китай пока единственная страна, которая пошла на то, чтобы полностью закрыться, фактически обрушив провинцию и потом также выведя ее из комы.
Получилась парадоксальная ситуация: страна, которая должна была рухнуть от короновируса, наоборот очень успешно его преодолела и повысила свои ставки в мировой игре. Все это особенно заметно на фоне ситуации в США и Европе, Индии и других странах.
И все это, на мой взгляд, ускорило атаку Трампа на Китай. Потому что дать ему развиваться на волне успеха – это расписаться в собственном бессилии. Атака со стороны США была грамотной и логичной. За ней, конечно, стоит гигантская работа американских китаеведов.
Они знали все болевые точки Китая и использовали их ему во вред. Именно такая задача и была поставлена. Удар был нанесен по тем позициям, которые по задумке КНР должны были развиваться: торговля, продвижение технологий, позитивный имиджи позитивная идеология. Китай никогда не продвигал коммунистическую идеологию, но продвигал свой имидж. И Трамп никогда не ругает китайский народ. Он пытается отделить китайский народ от режима. Это стандартная история, которая не поменялась со времен «холодной войны». И судя по всему, Китай не ожидал такой атаки. Он в последние годы привык работать в условиях абсолютного комфорта и поддержки, он поддерживает глобализацию, его хвалят. И казалось, что и дальше все будет также. А другой модели развития, кроме уже выработанной, у КНР нет.
Но китайская модель выдержала. Мы видим рост экономики во втором квартале на 3,2 процента. В то время как в первом, в разгар пандемии, Китай упал до -6, 8 процента. Скорее всего, к концу года КНР выйдет на 3 – 3,5 процента роста ВВП. При том, что другие страны просто упадут ниже.
Но не все зависит от Китая. Он пока не определился, как работать с внешним окружением.
Мне кажется, что запасные модели все же есть. Не случайно же китайцы активно скупают природные ресурсы и земли по всему миру.
Это кусочки все той же модели, которые сами по себе не заработают. Китай активно пришел в Африку и Латинскую Америку, создал свои производства, где-то, кстати, неудачные и разорившиеся. Они пока щупают эту модель. Базироваться на ней целиком невозможно.
Многие страны действительно испугались. В США удалось сформировать антикитайскую коалицию, сделать для многих из Китая токсичную страну. Многие страны, которые раньше играли на противоречии КНР и США, брали деньги и у тех, и у других, особенно страны Центральной Европы, сегодня встали перед сложным выбором, к кому примкнуть. А обе державы довольно требовательны и долги придется отдавать. А африканские страны и, например, Черногория должны колоссальные деньги, разоряющие государственный бюджет. Они мечутся. А третьей силы пока нет. Я не исключаю, что Россия может предложить свой вариант развития событий.
Вот как раз об этом я и хотел спросить: а какова позиция России? Мы же сотрудничаем с КНР во многих странах, где и у нас есть стратегические интересы. Станем ли мы этой третьей силой?
Мистическим образом России удалось удержаться от скатывания целиком в объятия Китая. Может быть это тонкий расчет, а может традиционное русское недоверие. С одной стороны, у нас очень хорошие торговые отношения. В прошлом году это 110 миллионов, в этом, наверное, упадем на 20 процентов. Но в нынешней ситуации это нормально.
Мы не зависим от кредитов Китая, в отличие от других стран. КНР выделяет России очень мало кредитов и не так много инвестирует.
Совокупные накопленные инвестиции измеряются десятками миллиардов (20-30 миллиардов), но не сотни миллиардов, как в других странах.
А как же попытки построить нефте- и газопроводы в Китай, с ними разве все хорошо? Не провалилась эта ситуация?
Нет, почему. «Сила Сибири» работает. Сейчас «Сила Сибири – 2» запускается через Монголию, что Китай долгое время не хотел, но все-таки пошел на монгольский вариант. И нам выгодней диверсификация. Мы сейчас неплохо отрабатываем нефтяные контракты, несмотря на то, что Россия продавала ниже себестоимости. Но посмотрите, как упала цена на нефть и газ. Поэтому, как ни странно здесь мы сегодня неплохо держимся. Вопрос в том, что мы уперлись в потолок плечами. Потому что нельзя все время жить на нефти и на газе. Поэтому предлагаем теперь, например, сельхозпродукцию, но это уже другой вопрос.
Буквально на днях я видел постановление президента о том, что с 2021 года Россия не будет продавать лес без первичной обработки?
Да, это абсолютно правильно. Нам нужно уходить от чисто сырьевых поставок, чтобы прибавочная стоимость образовывалась на российской территории.
Это в первую очередь связано с Дальним Востоком, если говорить о Китае.
Напомню, что и специалисты нашего института, и многие другие эксперты говорили о том, что в Китай должна поставляться конечная продукция, а не первичная. И в этом есть свой смысл потому что, во-первых, себестоимость производства и продукции в России сегодня может быть ниже чем в Китае. Зарплаты в России тоже ниже чем в Китае. Средние зарплаты в КНР по результатам декабря 2019 года достигли почти 1000$.
Очень много. Я помню, в 2003 году в Пекине средняя зарплата была 100$, в Шанхае чуть больше. А для провинций это были какие-то заоблачные цифры.
Абсолютно правильно. А если мы берем 15 крупных городов, такой срез, то там сейчас зарплаты от 1200 до 1600$. Шанхай, Гуанчжоу, Пекин, Тяньцзинь... Конечно же, давайте честно говорить, в России таких зарплат нет. Теоретически производство на российской территории может быть дешевле, если мы сумеем оптимизировать логистику, довозить продукции до границы, создадим инфраструктуру, и тогда наша продукция может очень хорошо выиграть в конкуренции с другими поставщиками. Но мы не видим сейчас очень большого желания Китая закупать российскую продукцию.
С чем это связано?
Для каждой страны есть своя логика, и для Китая она тоже своя. Например, фрукты покупаем во Вьетнаме и Перу, в России покупаем нефть, а в Великобритании вкладываемся в технологические стартапы. И сбить эту логику очень сложно. Россия пока не смогла позиционировать себя в Китае, как страна, которая поставляет конечную продукцию.
И еще один момент. Если крупные контракты по нефти и газу обычно подписаны на государственном уровне, руководители государства так или иначе в этом процессе участвуют.
Поставки же, например, сельхозпродукции, на конечном этапе подписываются обычными компаниями - крупными или мелкими, которые практически, за редким исключением, не умеют работать на китайском рынке. Надо понимать, чтобы выйти на китайский рынок нельзя просто иметь иллюзию того, что ты можешь прийти с какой-то партией продать ее и окупить, потом вторую партию, третью. Этот процесс занимает минимум два года.
Когда ты приходишь с какой-то партией товара, то сначала продаешь его ниже себестоимости, чтобы приучить к себе крупных поставщиков. В течение нескольких лет создаешь цену, повышаешь узнаваемость бренда и тебе надо продержаться эти два года. Продержаться на своих деньгах могут немногие российские компании, им нужны кредиты.
Кредит в России получить, конечно, можно, но это дорогой кредит. И вот здесь эта связка - кредитных учреждений и выхода на рынок - момент очень важной экспертизы. С одной стороны, Россия сделала очень много правильных шагов, чтобы прийти на китайские, да и в целом азиатские рынки. У нас есть Российский экспортный центр, Московский экспортный центр, и в других городах ест их аналоги, которые занимаются полезными вещами. В конце концов, есть Торгово-промышленная палата. Но в любом случае все зависит от человека, от реального производителя. Это лично он идет торговать в Китай. И многие надеются, что все перечисленные структуры решат проблемы. Они этого не сделают! В лучшем случае объяснят, как надо действовать.
Но самое главное, что меня всегда удивляет в российских предпринимателях, они идут на Восток абсолютно не зная рынка. Рынок они узнают по слухам: от знакомого, от китайского таксиста, который сказал, что они любят Россию, но никому в голову не приходит заказать экспертизу и понять в каких районах Китая что продается. Кто-то любит соленый шоколад на юге Китая, кто-то горький шоколад на севере Китая. Изучите рынок, поймите кто ваши основные конкуренты.
Несколько лет назад мы говорили о том, что у нас очень хорошая классическая школа синологии, которая готовит историков и филологов, но совершенно нет специалистов приземленной направленности: инженеров, юристов, экономистов…. Сейчас ситуация изменилась?
К сожалению, нет. Когда-то многие страны, США, потом Англия проходили через очень похожий кризис. У них были и есть классические, фундаментальные школы синологии, а были политологи и экономисты, которые занимались сиюминутными вопросами. И ни те, ни другие не могли правильно подойти к проблеме. Потом она была преодолена путем целого ряда реформ. Они добились одной очень важной вещи, сумели связать классическое китаеведение и классическую ориенталистику в целом с современными проблемами. Они показали очень важную вещь, что никакой современной аналитики без фундаментальных исследований быть не может. Без понимания законов развития общества, языка, культуры, политической культуры и т.д. Мы к этому сейчас только подходим. Китаеведение в России было одним из самых сильных и одним из самых первых практических китаеведений в мире. Хотя бы в силу того, что мы находимся на общей границе с Китаем. Долгое время многие работы отечественных китаеведов, особенно на Дальнем Востоке (например, Арсеньева), имели практическое применение. Но затем в силу самоизоляции китаеведения оказалось, что Советский Союз, а затем и Россия занимаются многими проблемами, которые, во-первых, уже решены на Западе, а во-вторых, сам Китай начал развиваться настолько быстро, что экспертное сообщество оказалось к этому не готово.
Мы говорим не об отдельных экспертах, среди которых есть очень сильные специалисты, а именно о школах, сообществах и целых институтах.
А потребности у государства и различных корпораций в России постоянно возрастают. Они хотят получать четкие и короткие объяснения, что надо и не надо делать.
Крупнейшая. Наверное, проблема сегодня заключается в том, что Китай анализируют люди, которые не знают китайского языка. Это достойные политологи и экономисты, но, не понимая законов китаеведения, они каждый раз дают советы мимо цели.
А подготовка кадров во многих университетах ведется по старым образцам.
Как сказал мне один студент: Нас готовили к тому Китаю, которого уже нет.
Он прав, и я постоянно сталкиваюсь с тем, что многие люди не знают ни классического Китая, ни современного.
Если сейчас мы не решим проблему экспертного обслуживания, мы дальше не прорвемся.
По отдельности ничего изучать нельзя, это единый организм, у которого нет ненужных компонентов. На Западе создавали и поддерживали множество конкурирующих между собой аналитических и научных центров, которые понимали, что их заключение не может быть единственно верным. И в конкуренции рождались интересные доклады и исследования. Мы пока в этом плане отстаем. Сейчас наша главная задача создать мощное научное экспертное сообщество, которое бы обслуживало и госструктуры и коммерческие.
Оно будет создаваться на базе Института Дальнего Востока?
Абсолютно верно. Напомню, что наш институт сначала назывался институтом китаеведения, потом несколько раз переименовывался в зависимости от политической воли и ситуации, а его главной задачей были и остаются анализ и научная экспертиза нашего продвижения на Восток. Это четко проявилось в период противостояния СССР и КНР во время «культурной революции», когда институт давал четкие анализы и прогнозы. Но в силу ударов 90-х годов целое поколение не пришло в аналитику и вымылось. Наша задача сегодня воссоздать первоначальные смыслы, но на другом уровне. Аналитика просто из прочтения одной-двух статей уже не пройдет. Нам надо создавать и анализировать большие базы данных, выделять очевидную дезинформацию и ошибки, смотреть, как нас воспринимают и искать более выгодные формы продвижения. Задачи прежние, а методология изменилась. И для нее нужны новые подходы и люди. А значит мы не можем не реформироваться, иначе это будет повторение прежних ошибок.
Мы должны признать, что ни министерства, ни любые органы власти, ни крупные российские корпорации не рассматривают пока Институт Дальнего Востока как головной аналитический центр. Это объяснимо, потому что ожидаемой продукции долгое время не было. В стране есть очень сильные институты по фундаментальным исследованиям: Институт востоковедения, институт стран Азии и Африки, Санкт-Петербургский университет, институты «за Уралом», но серьезной экспертно-аналитической работы при этом нет. А это и есть основа для модернизации нашего института.
А аналогичное встречное движения в Россию со стороны Китая существует?
Не будем питать иллюзий, в Китае совершают точно такие же ошибки. Не надо думать, что они знают нас значительно лучше. В Китае около 40 центров, которые занимаются Россией. Свободное владение русским языком там зачастую значительно лучше, чем китайским у нас. В Китае всегда можно понять. Где заказать юридическую справку для России, а у нас есть целые незакрытые области.
Когда мы говорим об общественном мнении в Китае – оно часто бывает очень ошибочным в отношении России, но аналитическая работа поставлена, и она многогранна.
А главное – мы пока не смогли объяснить Китаю, что с Россией работать очень выгодно не на уровне высшего руководства, а на уровне регионов и корпораций. Остается иллюзия, что если император решил, все само заработает.
До пандемии был очень развит так называемый «красный туризм». Это было узнавание России или просто поездки по значимым для китайцев местам без погружения в нашу историю и культуру?
Китай интересует все новое. А туризм вообще моден в Китае. Особенно после того, как многие разбогатели. Они каждый раз ищут новые маршруты. «Красный туризм» четко наложился на воспоминания о прошлом и ностальгию. Но все же он не связан с Россией как таковой, это легендированные маршруты. Китайцев у нас в первую очередь интересует шопинг, потому что он дешевле, чем в Китае.
А вот большая категория россиян едет в Китай как раз ради культуры и отдыха.
Они просто не хотят узнавать нашу культуру?
Вообще китайцев не интересует история других стран. К тому же в период массовой культуры они многое узнают из кинофильмов. Как правило фэйковых, но не оскорбительных для других стран. Популярных книг про Россию тоже очень мало. Россия мало присутствует в китайской истории, да и к тому остается больной вопрос пограничных проблем.
К сердцу китайца очень сложно пробиться. А мы коряво подходим к пропаганде. Надо работать с новым поколением и заниматься молодежью. Был очень популярен Витас, хорошо прокатался фильм «Сталинград», хотя пришел он туда не через наш прокат. Нужно создавать чаты, блоги с забавными и смешными историями. Которые будут видны в Китае. Все, что за пределами страны, китайцы не видят и не интересуются этим.
Дайте в завершение прогноз взаимоотношений наших стран на ближайшее время. Что будет происходить с Китаем?
Экономика Китая будет расти за счет внутреннего рынка. Никакой смены власти и переворотов в Китае не будет, но придется разработать новую модель развития. КНР придется быть более жесткой и агрессивной. Добрый дядюшка, готовый общаться со всеми. Наверное, исчезнет.
Наши отношения станут более диверсифицированными. Матрица 90-х: мы продаем нефть, газ и какие-то вещи уже никому не интересна. Будут расширяться взаимоотношения в области совместных технологических разработок, технопарков, инноваций.
Китай станет более восприимчив к мнению других стран.
У России и Китая разное представление об интеграционных процессах. И это надо четко понимать. Россия не может находится внутри китайской схемы, где она один из многих членов. Правда и от Китая Россия того же не требует. Мы будем предлагать разные пути, и они где-то будут пересекаться. Во многом это связано с политикой изоляционизма в отношении наших стран. Уязвленность нас сближает. У нас общие чаянья. Но разные решения. У нас главная задача – воссоздание своего индустриального и научно-технического потенциала. Здесь нам Китай не помощник. Нам необходимо переубеждать китайцев. Объяснить, что мы не совсем сырьевая страна.
Внешние факторы привели к резкому сближению наших стран. Атака со стороны США подвинула Китай к России.
И когда говорят, что Китай нужен России, как единственный крупный союзник. Давайте перевернем ситуацию: кто является крупным союзником Китая кроме России? И никого не найдем, особенно сейчас. США работает на уничтожение потенциала Китая во всем мире, а Китай никак не может понять, что его по-настоящему атакуют. А у нас есть опыт прошлой «холодной войны» и понимание наступления новой.
Мы же сумели удержаться на равноправных позициях, но экономики не равны, и в этом основной вопрос. А союзнические отношения будут нас еще на десятилетия удерживать в одной обойме.
Свежие комментарии